Блог

Художники — к стенке! Зрители — за решетку!

Из истории «Спецхрана»

Сказать, что в истории ленинградского неофициального искусства много «белых пятен», — значит, быть неисправимым оптимистом. Одно большое «белое пятно», которое с трудом восстанавливают противоречивые воспоминания художников (иных из которых уж нет), тонкие листки независимых журналов да ворох легенд и сплетен, опубликованных на Западе. Постараться восстановить историю нонконформизма как можно ближе к истине сегодня просто необходимо. Наш рассказ — о событии, произошедшем 22 декабря 1974 г.

В те далекие времена, когда Хошимин еще был Сайгоном, а «Сайгон» приветливо встре­чал любителей кофе, когда были «разрядка», Штирлиц, дешевое вино, фигурное ката­ние, самиздат, Бермудский тре­угольник и Луис Корвалан, в общем, в те времена, о кото­рых историку неофициального искусства писать труднее, чем о начале века, прошла в Ленинграде выстав­ка, которой вроде бы и не бы­ло: ни одна городская газета не откликнулась на нее, ни одна типографская афиша но привлекала внимание горожан. Но о ней знали все, и сейчас эта выставка настоящей легендой стремительно вхо­дит в историю нонконформизма, сливаясь с дру­гой, 1975 года, в странный ги­брид «газо-невская выставка». А в том декабре, накануне открытия, художники закончили разве­ску и прошли по пустому еще залу Дворца культуры имени Газа. Многие из них в первый раз видели свои картины на стенах, и уж во всяком случае вместе они собирались впер­вые. Они не надеялись, что на­род хлынет на окраину, и на следующее утро, 22-го числа, не сразу поняли, что произо­шло: ведь перед самым входом во дворец посетителей действительно не было.

Вспоминает искусствовед Ирина Рапопорт:
«Улица, ведущая от станции метро «Кировский завод» ко Дворцу культуры, загорожен­ная металлическими решетка­ми и милиционерами, заклю­чала две огромные, в неско­лько рядов очереди — безби­летных и имеющих билеты. Со стороны очереди слышал­ся гул нетерпения и опасения, заглушаемый возгласами в ру­пор милиционеров, призываю­щих к порядку. Угроза за­крытия выставки стала казать­ся реальной. Наконец, началось замешательство в нашей оче­реди, голос милиционера, при­зывающего строиться по па­рам, стихийное движение тол­пы вперед, голос милиционера «Стой!», шутка из очереди: «Стрелять буду!», смех — и все бегом ринулись к дверям».

Наверное, это и называ­ется народным успехом. Тутанхамону и Леонардо да Винчи ни холодно, ни горячо от очередей перед музеем. А живым художникам это было очень важно. Вряд ли они догадывались, что ДК им. Газа — в лучшем случае середина пути к признанию неофициального искусства в целом и их, как художников, в собст­венной стране. Пути, до кон­ца еще не пройденного.

Как мы знаем, с 1932 года, когда все художественные группировки были ликвидированы, а авангард объявлен по­литической диверсией импе­риализма, советское искусство разделилось на официальное (Союз художников) и незави­симое, выживающее, несмотря на творческий вакуум вокруг. В последние сталинские го­ды неофициальное искусство Ле­нинграда представлял в основ­ном круг друзей замечательного художника А. Арефьева. А в конце 1950-х число изоли­рованных друг от друга круж­ков возросло, между ними на­чали устанавливаться контакты и формироваться то, что мож­но назвать структурами худо­жественного подполья. Выгадывая свободное время, спа­саясь от контроля и обвине­ний в тунеядстве, художники устраивались работать ночны­ми сторожами, лифтерами, матросами на баржах, кочега­рами.

С конца 1950-х годов  в рамках неофициального искусства  разви­лась такая форма экспозиций, как квартирные выставки, часто пресекавшиеся милицией и КГБ. Центростремительные си­лы возрастали. Художников-нонконформистов объединяла только общая су­дьба — невозможность удов­летворить официальных идео­логов и желание нормально работать. Немногие из них за­нимались политикой, в основ­ном всех волновало искусство. В конце 1960-х — начале 1971 года большую группу художников-нонконформистов объединила квартирная выставка в мастерской Владимира Овчинникова на Кустар­ном переулке, в 1972-м была сорвана робкая попытка совме­стить независимых с членами Союза на выставке «Молодые таланты» в павильоне в Гава­ни, в 1974 году представитель­ную выставку 23 художников собрал у себя дома поэт и ис­торик ленинградского нонконформизма Константин Кузьмин­ский.

Вдохновлял пример москви­чей, вышедших 15 сентября 1974-го на уличную выставку. Ее смели бульдозеры и хули­ганы в штатском, но возму­щение во всем мире бы­ло таким, что 28 сентяб­ря московские независимые получили разрешение выставляться на открытом воз­духе в парке в Измайлове. Участвовавшие в этих событиях ленинградцы Евгений Рухин и Юрий Жарких стали инициато­рами собраний по квартирам и мастерским, в ходе которых художники создали Товарище­ство Экспериментальных Вы­ставок, выбрали оргкомитет и попросили городские власти дать им выставиться на от­крытом воздухе, хотя бы в Петропавловке. После двух встреч с руководством Союза художников они получили раз­решение на четырехдневную выставку в декабре в ДК им. Газа. В процессе переговоров, когда выяснилось, что их уча­стников прямо из Союза худож­ников не увезут на Литейный, 4, количество выставляющихся возросло с полутора десятков до 55 человек. 20 декабря в обстановке невероятных слу­хов началась развеска. Гово­рили, что готовится провокация, как в Манеже (1962 год), и какие-то солдаты ночью раз­вешивают картины неизвестно­го происхождения; запугивали чуть ли не готовящимся государственным переворотом, ре­прессиями. Вечером 21-го трое не выдержали и сами сняли свои работы: осталось 52 чело­века.

Хорошему настроению не способствовала и предшество­вавшая открытию проверка па­спортов художников: проверя­ли, все ли прописаны в Ленин­граде. Из 500 пригласительных билетов художникам досталось лишь 150. Единственная афиша — огромный лист оргалита, водруженный у ДК, — гласи­ла, что вход на выставку свободный (таково было требова­ние художников). Но жажду­щим приходилось стоять в оче­реди по 5-7 часов. Запускали в зал партиями: сначала на полчаса, потом время осмотра сократилось. В первый день на этом погорел известный мо­сковский   коллекционер  Алек­сандр Глезер, пытавшийся за­держаться на выставке и интервьюировать посетителей: он получил 15 суток за «хулиган­ство».

Выставку «охраняли» множе­ство милиционеров (художни­ки говорят и о грузовиках с солдатами внутренних войск в день открытия) во главе с че­ловеком, представившимся как полковник Панферов. В исто­рию советского неофициального искусства вошла отданная им коман­да, которая должна была упо­рядочить очередь и помешать художникам проводить слиш­ком много знакомых: «Худож­ники — к стенке! Зрители — за решетку!» Вошло в историю и пожелание людей, которых привезли на выставку как ра­бочих Кировского завода. Они явно старались устроить скан­дал, а художнику Рухину, за­бившему в свою картину гвоздь, посоветовали: «Вот этот гвоздь забить бы вам всем в головы!». В отношении Рухина эти страшные слова вскоре сбылись: 23 мая 1976-го он погиб при странных обстоятельствах в горящей мастерской.

Несмотря ни на что, не ме­нее 8 тысяч человек прошли за 4 дня «сквозь выставку». Большинство из них не успело ничего разглядеть, а только испытало шок от встречи с неофициальным и оттого непривыч­ным искусством. Посмотреть же было на что: на суровые и лиричные одновременно город­ские виды и жанровые сцены Александра Арефьева и Вла­димира Шагина, на «контек­стуальные картины» Юрия Дышленко, при встрече с ко­торыми зрители переживали ложное чувство узнавания не­знакомого изображения; на нежную, чуть вырисовывающу­юся на темном фоне «Гитари­стку» Анатолия Васина, на ку­кольный театр тумбообразных людей Владимира Овчиннико­ва; на абстрактный экспресси­онизм Виталия Кубасова, ма­нерных арлекинов и обнаженных Александра Исачева, «маразм-арт» моряка Владлена Гаврильчика, полотна Евгения Рухина, сочетавшие реальные предметы и драматическую фактуру краски, на сюрреа­лизм Вадима Рохлина, «Фор­мулу горящего колеса» Игоря Росса, на старых евреев Алека Рапопорта; на работы В. Ви­деомана, А. Геннадиева, Е. Горюнова, Ю. Жарких, Игоря Ива­нова, Т. Кернер, А. Окуня, Ю. Петроченкова, Г. Устюгова, В. Филимонова и  других.

На обсуждении 25 декабря (вход для участников выстав­ки — по паспортам) ректор Мухинского училища возму­щался: «20 миллионов совет­ских людей отдали свои жизни только ради того, чтобы ка­кой-то художник, как он себя называет, забил в холст гвоздь...». Остальные предста­вители Союза рассказывали, как им посчастливилось побы­вать на Западе, как там все отвратительно, а в ДК им. Газа — вторично. От имени художников выступали живо­писец Юрий Жарких, писатель Давид Дар, искусствовед Юрий Новиков.

Разнос на обсуждении не испортил художникам настрое­ния. Они не знали, что впереди не только выставка в ДК «Невский», но и запрет на об­щие выставки неофициального искусства, гибель Евгения Рухина, допросы в КГБ, адми­нистративные аресты, обыски, избиения на улице, выставки протеста, суды и приговоры, повальная эмиграция, а для некоторых — А. Арефьева, В. Рохлина, Я. Виньковецкого, А. Исачева — и смерть.

Картины художников нонконформистов разлетятся по миру: то, что ленинградцы видели на ретроспективах в Манеже (декабрь 1988-го) и Гавани (ян­варь 1989-го) — лишь слабая тень той славной выставки, о которой писать, право же, труднее, чем о событиях, отделенных от нас столетием.

Разместить комментарий

Комментарии (3)

02.09.2019
На эту фразу: Художники к стенке! Зрители за решетку! - должны обязательно слететься как мухи на известную ароматную кучу современные либералы. Интересно было бы прочитать их отзывы на данную статью. Даже удивительно, что до сих пор никто из них никак не отреагировал
11.07.2019
Имея возможность сегодня знакомиться с любым направлением в живописи и не только в живописи, часто даже представить невозможно, что когда-то с этим могли быть проблемы. С другой стороны, не все золото, что блестит. Надо обладать хотя бы небольшим набором неких знаний, чтобы оценить настоящее искусство. В наши дни, когда каждый может с помощью смартфона сделать любую фотку, это еще труднее. И только на таких вот информационных ресурсах, как этот сайт, можно получить некоторое представление о действительно прекрасном
21.05.2019
Да... Как давно это было! Я побывала на выставке тогда. Выставка вызвала настоящий фурор в Ленинграде. Милиция, солдаты, огромные живые очереди на морозе. Хорошо помню нервное напряжение, витавшее над толпой. Сама выставка вызвала самый настоящий шок у меня. Никогда раньше ничего подобного не видела. Действительно, было мало времени на просмотр картин художников. Осталось впечатление какой-то нереальности происходящего, как во сне. А потом несколько дней весь город только об этой выставке и говорил