Блог

Хроника ТЭИИ - выставки и свары. Часть 3

1985, март. 6-я выставка ТЭИИ. ЛДМ

В организации выставки уже не участвовал Юрий Новиков. Его не было в выставкоме. К этому времени произошло что-то такое, от чего отношение к нему выровнялось: отторжение стало почти всеобщим. Утверждали, что диссидент переродился: он последовательно отстаивает позицию Управления культуры и КГБ.

К этому выставкому я пристроилась в роли секретаря и могла наблюдать его работу по организации выставки изнутри. Выставком в составе: Валентина Герасименко, Сергея Ковальского, Александра Манусова, Бориса Митавского, Владимира Михайлова, Евгения Орлова, Евгения Тыкоцкого, Елены Фигуриной, Дмитрия Шагина – произвел на меня впечатление самое благоприятное.

Атмосфера во время работы по организации выставки была чистой (между прочим, условились не пить до конца отбора).Только интересы общего дела только старание, чтоб получилась хорошая выставка. Была приятна чуткость по отношению к собратьям – если отказывали, то в самой деликатной форме.

Критериями отбора были профессионализм и «присутствие собственного лица». И, как ни странно, при всем различии манер самих членов выставкома, особых разногласий в ходе организации выставки при оценке работ не возникало. Лишь резко отличался своими вкусами Митавский и поэтому оставался в одиночестве со своей поднятой рукой. («Единогласно», – говорила Фигурина.) В этой атмосфере никто не пытался да и не мог бы «оказать протекцию».

Член комиссии по организации выставки художник ШагинВот только Шагин прямо до слез упирался всем попыткам сократить количество тогда мало отличимых друг от друга работ тех, кого вот-вот станут называть «митьками» (что и произошло во время этой выставки). Своей способностью всех доставать Митя одержал победу, но достал так, что его больше в работу по организации выставки не брали, как «вносящего слишком много эмоций».

Хочу специально помянуть Володю Михайлова: он выделялся тем, что в ходе организации выставки мог профессионально говорить о картине – остальные ограничивались междометиями. И еще: «Нужно любить не только свою живопись», – поучал он кого-то из выставкома.

Во время организации этой выставки отбор работ имел особенность: в связи с недовольством предыдущим выставкомом было решено, что каждый член ТЭИИ может экспонировать одну работу по собственному усмотрению. Но больше никогда в ходе работы по организации выставки этого опыта не повторяли, – оказалось, что художник чаще настаивает на самой слабой из принесенных работ: неудачное дитя и тут оказывается самым дорогим.

В ходе организации этой выставки впервые появилась экспозиция «новых художников», которых в ТЭИИ никто никогда так не называл. Их сразу окрестили «дикими» или «новыми дикими». Организаторами выставки работы их были приняты с радостью, как бы вне конкурса. Они внесли ощущение свежести. Экспозиция была еще очень бедной, сам лидер не выставлялся, наказанный за участие в самодеятельной выставке. На этой выставке началась пока еще робкая чистка от «салона».

Когда отбор закончился, и выставка монтировалась, прошел слух, что умер Черненко. Но музыка в дискотеке не умолкала. Непонятно, откуда просочился слух – вроде из пищеблока... Через два дня о его смерти объявили по радио. Организаторов выставки и художников при этом волновало одно: не отложат ли выставку.

И вот комиссия по организации выставки, к которой на этот раз открыто присоединились сотрудники КГБ, заперлась в зале, а художники расселись на стульях в холле. И заведующая залом, Роза Тоховна, странная женщина, то притеснявшая художников, то становившаяся как бы своей, время от времени выходила из зала, садилась в центр круга и шепотом рассказывала, что там происходит...

Хотели снять работу Фигуриной «Портрет Аллы Пугачевой», но потом кто-то из членов комиссии по организации выставки заметил, что тут кое-что верно схвачено, – и оставили. Потом угроза нависла над «Больничной серией» Афанасия Пуда, но другой член комиссии сказал, что лежал в больнице и от врачей никакой помощи, – и тоже пронесло.
На картине Ленины Никитиной у солдата, целившегося в ангела, организаторы выставки усмотрели автомат советского образца. Ленина сказала, что это для нее безразлично, и потом превратила автомат в палку.

А вот тихий Саша Гуревич отказался замазать звезду Давида на надгробии в своей работе. Он упорствовал, – и как-то уступили.

В результате после всех переговоров организаторы выставки продолжали настаивать только на том, чтобы убрали работы Миллера. Криминала в них не было: он принес свои старые, формальные работы. Настаивали только на исполнении своего требования отстранить Миллера от участия в выставке. И тут началось и длилось, и длилось, и длилось.

Выставка громадная – двести участников, и что значит организовать выставку из двухсот участников, у каждого из которых своя манера, в небольшом зале: ТЭИИ – это, прежде всего, организация, делавшая выставки в экстремальных условиях, когда ни одной картиной нельзя пожертвовать ради общей экспозиции – ни один художник не согласится с тем, что отсутствие его работы пойдет на пользу экспозиции, ее качеству, и что это качество важнее, чем его право выставляться. Любой такой случай – обида на всю жизнь, ведь выставку делали свои.
И вот все как-то утряслось, развесили и теперь рушить, и из-за кого! Из-за скандалиста Миллера! И все же большинство из организаторов выставки, как показало тайное голосование, было готово на это. Правда, это большинство обеспечил чуть ли не один голос, и тут сказалась оборотная сторона массового приема: люди, не принадлежавшие ранее к среде неофициального искусства, не понимали, почему они должны лишиться выставки. (Именно после этого двери в ТЭИИ фактически захлопнулись, прием сошел на нет. А если принимали, то уже с учетом личности.)

Собрание комиссии по организации выставки происходило тут же в зале. Юрий Петроченков говорил, что товарищество – это от слова «товарищ», а не «товар». Вдруг появившийся Юрий Новиков был, конечно, за открытие без Миллера и называл происходящее массовым психозом. Тут же ошивался куратор из КГБ Павел Коршунов, и я заметила, что на поведение художников это не влияет, они вроде не обращали на него внимания. И сам он не проявлял видимого интереса к организации выставки, ходил и переписывал тексты с этикеток себе в книжечку, как это делают некоторые зрители, чтобы стать культурнее.

Петроченков, Тыкоцкий, Максимов, Гуревич уже сняли свои работы из солидарности с Миллером. Однако оказалось, что их нельзя забрать, потому что выставка принята комиссией по организации выставки и работы уже переданы выставочному залу.

Неопределенность длилась несколько дней, но, в конце концов, работа по организации закончились и выставка открылась. Насладившись до полного удовлетворения, Миллер снял свои работы. Однако выставка открылась не по решению совета, а как-то помимо. Ковальский считал, что если б продержались еще некоторое время, то власти уступили. (Сдались на милость Ковальскому.)

А когда выставка закончилась, на следующий день после закрытия в зале снимали какой-то фильм, что заставило художников опять понервничать. Опасались, что это будет вроде «Наемников и пособников». Опасаться можно было исходя из перечня лиц, которых пригласили дать интервью у своих работ. Это были в большинстве те, кто имел какие-то связи с Западом, а также отсидевший срок Рыбаков. И вопросы задавались политические. Нервничали напрасно. Фильм так и не обнаружил себя.

...Были первые дни горбачевского правления, но кто подозревал, «на каком пороге он стоит, и какой дороги перед ним откроется вид». Тем летом Ю. Новиков вышел из ТЭИИ. Но не так просто: он разослал письмо – исповедальное и обличающее. Он-де пишет книгу о Дягилеве, и только поэтому, только чтоб почувствовать атмосферу художественного объединения, он вошел в среду организаторов выставок неофициального искусства. Теперь эксперимент окончен, он покидает ТЭИИ, это скопище претензий, самолюбий, амбиций...

Тем летом был снова арестован Георгий Михайлов. Вместе с пленками.

Тем летом на поверхность всплыла группа «Остров». В нее вошли художники, которых в ТЭИИ называли «сюриками».

Митавский объявил, что есть такая группа и что Управление культуры удовлетворяет ее заявку на организацию выставки под названием «Грани реализма». В Управлении культуры лежало несколько заявок на групповые выставки. Стало известно, что еще обещано удовлетворить осенью заявку не входившего в ТЭИИ Владимира Овчинникова на выставку «стариков» и Тимура Новикова на выставку «новых художников».

Тимур в то лето ездил в Москву, которая «совсем другой город». Зайдя к нему сразу по его приезде, я сообщила эту новость. «Четыре западные галереи предложили мне выставки с каталогами и телефильмом, дела здесь меня больше не интересуют», – сказал Тимур и – побежал в Управление культуры. Слова о западных галереях звучали для меня в этот момент почти так же, как его утверждение, что висящую на стене картину написал Ларионов /а не Иван Сотников/ – как выпадение из реальности.

В конце сентября на собрании ТЭИИ дело представилось так: заявку Митавского Управа удовлетворяет, в общей осенней выставке отказывает. Чтоб разделять и властвовать. В ответ на это совет предложил взять ситуацию под контроль: впредь организация всех групповых выставок должна проходить под эгидой ТЭИИ. И если взамен общей выставки будут проходить групповые, то состав их должен быть таким, чтобы вошли все желающие.

Хотя так уничтожался смысл организации групповой выставки. Решение, что выставляться должны все, было принято путем голосования. Стали наседать на Митавского, чтобы он желающих к себе взял. Под этим нажимом Митавский вообще отказался от выставки. К этому времени в ТЭИИ выкристаллизовались группы, объединенные стилистической близостью или по принципу дружеских отношений. Дружеские отношения стилистически далеких художников возникали преимущественно в результате соседства или совместного участия при организации  каких-то выставочных предприятиях.

В ту осень зал в ДК им. Кирова встал (надолго) на ремонт. И выставляться оказалось как бы вообще негде. В конце концов, после долгих пертурбаций, в декабре для организации выставки было предоставлено в ДК им. Кирова фойе «Кинематографа».

1985, декабрь - январь1986. 7-я выставка ТЭИИ ДК им. С. М. Кирова, «Кинематограф»

Осенью состоялось несколько групповых выставок:

  • «14-ти» («стариков») в ЛДМ;
  • «7-ми» на Литейном, 57;
  • одновременно с выставкой в «Кинематографе» проходила выставка «Новых художников» в ДНТ.

Участники всех этих выставок на общей не экспонировались. Кое-то из художников принципиально не хотел выставляться в кинотеатре. И все равно места было мало, поэтому решили, что участвуют только члены ТЭИИ и только одной работой.

Экспозиция получилась неэффектной, и тогда постановили, что «ударные» художники: Богомолов, Розин, Фигурина могут выставить по две. Но графику не ограничивали, и, в результате, самой заметной оказалась группа «Тир».

В работу комиссии по организации выставки в тот раз вмешался Богомолов и возразил против участия «митьков»: Александра Флоренского, Алексея Семичева, заявив, что они неотличимы от ЛОСХа. Не мог же он предвидеть, что через каких-нибудь 3-4 года...

Другие статьи цикла «Хроники ТЭИИ - выставки и свары»

Хроники ТЭИИ - выставки и свары. Часть 1

Хроники ТЭИИ - выставки и свары. Часть 2

Хроники ТЭИИ - выставки и свары. Часть 4

Хроники ТЭИИ - выставки и свары. Часть 5

Разместить комментарий